Ergo Proxy Опубликовано 29 июля, 2008 Опубликовано 29 июля, 2008 От переводчика:Веселый, откровенный и трогательный фанфик.Даже не NC-17 - так, самый пустяк - немного неприличный и весьма анатомический ^_^Классический образчик японского эротического искусства (сюнга).(Пошлости и т.д. нема)Глава первая.)Церемония была сложной, крайне формальной – никакой торопливости военного времени, когда на скорую руку их сочетали браком с Томоэ. Наверное, в этом и коренилось ощущение нереальности происходящего, довлевшее над Кеншином с самого утра. Каждый раз, когда он смотрел на свою невесту, разум снедал один и тот же вопрос: неужели это действительно моя Каору?Она выглядела такой чужой с набеленным лицом, ярко накрашенными веками и губами; свадебное кимоно обтягивало фигуру куда плотнее тренировочных ги и хакама, плотнее даже ее обычных кимоно, стесняя движения и заставляя передвигаться мелкими шажками, не имеющими ничего общего с ее как правило размашистой поступью. В подобном кимоно и гриме она напоминала дорогую куртизанку, которую разве что счастливец мог увидеть, да и то - издалека и мельком. Она казалась сновидением, и Кеншин целый день будто грезил наяву, тупо следуя распорядку церемонии, во время которой почти не отрывал от нее распахнутых, удивленных, полных невыносимой учтивости глаз.И виноват был даже не столько ее вид, хотя, конечно, в нем тоже таилась причина этой неловкости, но, скорее, последние несколько дней, когда Каору ходила взвинченная донельзя. Яхико подначивал ее намеками на женильную лихорадку, зарабатывая хамским поведением подзатыльники и дополнительные ката, а вот с Кеншином она, как ни странно, и парой фраз за это время не перекинулась. Она вообще едва на него глядела, едва говорила слова, выходящие за рамки необходимых бытовых замечаний.Когда они на днях отправились в магазин, он было попытался положить руку ей на плечо, как частенько делал с момента их официального обручения, - так Каору дернулась в сторону настолько отчаянно, что он даже инстинктивно вскинул руки, готовясь защищаться от ожидаемого града тумаков за невесть какую провинность. Однако никакого грубого физического насилия не последовало. Дальше она шла, поддерживая между ним и собой внушительную дистанцию. Это Кеншина здорово озадачило, однако каким образом можно сократить пропасть между ними, он не знал.После церемонии в додзе состоялось небольшое празднование, совмещенное с прощальной вечеринкой для Мегуми, наутро возвращающейся в Айзу. Генсай-сенсей сдал в последнее время и временами прибаливал, что делало невозможным разъезды по Токио, а потому она иногда приезжала помочь. От этих визитов Каору впадала в ярость, ибо старшая подруга не упускала возможности бесстыже пофлиртовать с Кеншином. Однако даже Мегуми не зашла бы далеко настолько, чтобы пытаться соблазнить женатого мужчину в его первую брачную ночь. Она хитро посматривала на рыжего мечника, едва Каору отворачивалась, однако вела себя прилично (разумеется, в ее собственных рамках), да и покинула праздник первой, уведя с собой за ухо Яхико, хотя тот и ныл, что ночь еще только началась.- Именно так! - подхватила она игриво. - И не нам ее разделять, кстати.Она опустила ресницы и послала озадаченному мальчишке взгляд, способный растопить целый айсберг. - Разве что... у тебя имеются какие-то планы, о которых ты мне не доложил, нэ, Яхико-кун?Яхико посмотрел на нее пустыми глазами, потом внезапно уразумел сказанное и с полным отвращения визгом припустил по улице, не остановившись до самых бараков, в одном из которых он проживал, да и там замер лишь после того, как крепко-накрепко запер за собой дверь.Прочие гости удалялись более степенно, но уже совсем скоро Кеншин осознал, что обходит дозором додзе, как привык делать каждый вечер, - удостовериться, что ворота заперты, а огонь в купальне и кухне затушен. На обратном пути он прикинул, где найдет по возвращении Каору, и на всякий случай решил заглянуть в ее комнату - как он подозревал, она наверняка была спокойней в привычной обстановке.В первый миг Кеншин даже порадовался, что интуиция его не обманула, однако, присмотревшись, помедлил, прежде чем перешагнуть порог, не в силах интерпретировать представшую его глазам картину.Каору преклонила колени подле маленького столика, где стояли чайные кружечки и чайник с кипятком. Он неуверенно окликнул ее, имея в виду, что может, если необходимо, выйти и обождать, сколько потребуется, однако она в ответ степенно кивнула, и тогда он настороженно вошел. Следуя ее жесту, опустился на колени напротив, неуклюже принял обеими ладонями чашку из ее рук - трясущихся рук, как подсказала легкая вибрация предательской жидкости, - и уставился в чай.Голова шла кругом.Обычно, испуганная или взволнованная, Каору сразу срывалась на крик, пряча за ним свои истинные чувства. Он взглянул на нее из-под ресниц, прикидывая, не затаился ли где под кимоно боккен, которым она в любой момент могла огреть его по темечку.- Каору... - по-прежнему чуть встревоженно повторил он, - может, ты хочешь чуть-чуть побыть одна? - он посмотрел на ее свадебный наряд - наверное, он сильно стесняет движения. - Я вернусь, когда ты соберешься ложиться спать. Где твоя спальная юката? Я сейчас достану...- В этом нет необходимости, - перебила она его. - Я знаю, чего ждать.Он дернул бровью, не совсем уверенный, правильно ли ее понял, однако крайне недовольный подобным поворотом событий. Она была какой-то... чересчур холодной.- Может, в таком случае поделишься со мной? - наугад попробовал пошутить он. Каору опустила очи долу, потом отвернулась, и он проклял скрывавшие ее лицо белила – сейчас было абсолютно невозможно понять, о чем она думает. Он продолжил как можно более легкомысленно: - Это бы очень помогло в том, что касается деталей, - мало ли, а вдруг что позабылось, вот так вот... Я очень давно не был с женщиной - с времен......со времен Томоэ.- Это ты из-за нее? - резко спросил он. - Из-за Томоэ?Она замотала головой, впервые проявив хоть какую-то эмоцию кроме страха:- Нет, нет! Томоэ подарила тебя мне, она защитила меня от Эниши! Ты бы не стал собой, не будь ее, - и тут Каору сделала нечто, чего никогда не делала доселе: церемонно поклонилась, коснувшись лбом пола: - Я очень признательна ей.Он хлопал глазами - кто ты и что ты сделала с моей Каору? - чуть не спросил он вслух. Испытывая странное чувство, хлебнул чая, пытаясь скрыть свое смятение, и чуть было не подавился: жутко крепко и горько. Мгновенно нахлынуло облегчение: лишь Каору могла не справиться даже с приготовлением чая!Он быстро отставил чашку; наполненные сочувствием фиалковые глаза не отрывались от нее.- Каору... Чего ты хочешь сегодня от твоего покорного слуги? - мягко спросил он.Она чопорно возложила ладони на колени - до последнего вздоха примерная жена. Эта пассивность уже начинала тревожить - он даже подумал, не приключилась ли у нее внезапная лихорадка.- Не стесняйся, Кеншин. Я готова к тому, чтобы ты... проткнул меня своей... огромной штукой.- ОРО?! - от смятения его глаза превратились в небольшие водоворотики, и Кеншин с грохотом рухнул на пол.Прикушенная губа - единственное свидетельство ее волнения. С терпением, выработанным многомесячной практикой, она дождалась, когда Кеншин наконец-то возьмет себя в руки, что он и сделал, хотя чувствовал себя при этом как-то совсем неважно.- Э... Каору... Огромной?.. - глаза стали смущенными щелочками, он нервно поскреб пятерней затылок. - Ужасно не хочется тебя разочаровывать в нашу брачную ночь, но, боюсь, ты можешь рассчитывать только на средний размер...Ее взгляд вновь перекочевал на руки.- Кеншин, я видела гравюры, - с видимым усилием призналась она. - Мегуми мне показывала.- ОРО?!- Я знаю, что там происходит между мужчиной и женщиной. Так что... пожалуйста... давай покончим с этим побыстрее, ладно?Голова Кеншина снова пошла кругом, он вторично грохнулся на пол. Каору поднесла к губам чашку и выплеснула содержимое в рот с видом, будто пила наперегонки с Сано.Ночь, похоже, предстояла длинная.***Неделей раньше.Каору никогда не считала себя беспросветно дремучей - в конце-то концов, она была владелицей додзе, шиханом Камия Кашшин Рю; она сражалась - и по большей части ловко побеждала - других мужчин, не уровня Кеншина, конечно, но тем не менее. Она прекрасно знала уязвимые места обоих полов, в том числе - и весьма специфические у представителей противоположного. А потому, когда Мегуми шепнула из-под элегантно приподнятой руки, что Каору стоит заглянуть в клинику по поводу "предсвадебного просвещения", девушка искренне недоумевала, с чего вдруг докторесса решила, что в этой области знаний у нее имеется провал, который необходимо срочно заполнить.Однако когда Мегуми принесла гравюры, иллюстрирующие более... хм... практические аспекты супружества, Каору внезапно осознала, что, оказывается, о самом-то важном доселе и понятия не имела.Мегуми подошла к лекции крайне профессионально, только ухудшив ситуацию: будь она в обычной ипостаси лисы-патрикеевны, Каору б немедленно выплеснула свое смущение в драку с расцарапыванием лиц и выдиранием волос. Но у Мегуми имелся опыт консультирования взволнованных токийских невест (Генсай-сенсей с радостью вверял это ей, едва докторесса появлялась в городе), а потому она начала с места в карьер, разложив на столе с полдюжины или около того гравюр.- Сверху более старые, еще эдосские, - сообщила она Каору, в благоговейном ужасе рассматривающей картинки. - А вот эти две мне нравятся больше, я получила их от Кацу. Обрати внимание, как правдиво выписаны кимоно! Какие складки!Каору обнаружила, что не в состоянии изучать элегантно болтающиеся вокруг талий одежды.- Я думала, Цукиока-сан оставил рисование... - пискнула она тонким голоском, думая только об одном - не грохнуться бы в обморок.- О, его работы мелькают то тут, то там, - жизнерадостно ответствовала Мегуми, и Каору потрясла сама мысль, что НЕЧТО ПОДОБНОЕ может, будто между прочим, продаваться в городских кварталах. - Разумеется, это не имеет отношения к газетным делам, зато является замечательным наглядным пособием во врачебной практике. Ну-с, на какие вопросы тебе хотелось бы получить от меня ответы?Потерявшая дар речи Каору просто показала пальцем.- Мужские гениталии, - кивнула Мегуми. - Что-то конкретное?- Я как-то видела... - Каору мысленно вернулась к моменту, когда Каматари задрал подол перед ними с Мисао. - Но они выглядели совсем не так.- Во время сексуального возбуждения этот орган наполняется кровью, увеличивая свой размер и... - она дала волю лисьей натуре и подмигнула, - стойкость.Похоже, под увеличением размера подразумевалось, что "он" становился толстым, как ее бедро, а длиной мог сравниться разве что с ногой. Каору нервно воззрилась на изображенных кистью художника женщин - судя по всему, особых страданий никто из них не испытывал, хотя и удовольствия тоже не получал: беленые лица, раскрашенные по всем правилам этикета, были исполнены равнодушия. И потом, их выкручивали в такие позы, что Каору, со всеми ее знаниями боевых искусств, здорово усомнилась, что сможет повторить нечто подобное. Крохотные ручки с ножками взлетали и болтались, приведя ее к выводу, что, сосредоточенные на хитросплетениях конечностей, эти женщины едва ли могли что-либо ощущать или же размышлять о вечном.- И как часто мне придется...Над головой Мегуми мелькнули лисьи уши.- Зная Кен-сана, надеюсь - максимально часто, - пробормотала она, но тут же вернула деловитый тон. - Все, естественно, зависит от пары, но разумным считается дважды в неделю. Хотя если вы собираетесь немедленно обзавестись детьми, вначале придется делать это почаще. Кстати, взгляни: это одна из лучших позиций для зачатия.Каору взглянула на "это" и подумала - нет. Даже за все тофу Токио.- Я запомню, - слабым голосом пообещала она вслух. - Мегуми, благодарю вас, но сейчас мне нужно за... за тофу. Да, за тофу. У нас кончился тофу.Мегуми немного удивилась, но, слава богу, без всяких возражений убрала гравюры.- До свадьбы целая неделя, - напомнила она, - так что если будут еще вопросы - не стесняйся, приходи. И ежели Кен-сану тоже захочется что-то спросить, - снова выщелкнулись лисьи ушки, а губ коснулась хитрая усмешка, - просто направь его сюда, и я буду более чем счастлива ему помочь.Каору ответила невнятным писком и удрала.Ни на какой рынок она не пошла, вместо этого бесцельно побрела куда глаза глядят, пока не обнаружила себя на дороге, ведущей к реке. Там, следя за струящимся потоком, она предалась размышлениям о новых обязанностях в роли жены Кеншина, ожидающих ее в самое ближайшее время. Каждый вечер придется тратить час, раскрашивая лицо и соответствующе принаряжаясь - затягивая себя в кимоно, которое Кеншин потом будет сбивать в многочисленные складки на ее талии.Интересно, а после можно будет переодеться во что-нибудь более удобное?Она надеялась, что да, ведь Кеншин всегда был так добр к ней. Наверное, он не станет возражать.Обдумывание физических аспектов брака под новым углом вызвало у Каору приступ тошноты.Нет. Надо смотреть правде в глаза: она была в совершеннейшем ужасе - настолько сильном, что даже усомнилась, способна ли вообще выйти замуж.Обхватив себя руками в попытке успокоить, она прислушалась к своим ощущениям - объятие не причиняло... дискомфорта. Она чуть сильней сжала руку повыше локтя - совсем не больно и вовсе даже не неприятно.Как не было неприятно, когда ее касался Кеншин. Ей... ей даже нравилось, когда он ее касался, когда он клал ладонь на ее плечо, шагая рядом, - она чувствовала себя защищенной; ей нравилось, когда он нежно обнимал ее обеими руками, - она осознавала, как ею дорожат. И было кое-что еще: при случайных соприкосновениях пальцев во время возни со стиркой или посудой их пронзало удивительное тепло, от которого он отпрыгивал со своим вечным "оро!", а она наоборот - замирала на месте, краснея невесть отчего.Но, похоже, прикосновение прикосновению рознь, и брак подразумевал множество напряженных переплетений конечностей, кои оставляли столь мало места для нежности и удовольствия. Не говоря уж о том, что подобные конструкции выглядели крайне неудобными!И тут ей пришло в голову, что имелась серьезная причина, почему Кеншин повторно женился лишь спустя пятнадцать лет после смерти первой жены: его мышцам нужно было восстановиться после многочисленных растяжений.Смогу ли я? Неужели я действительно смогу?Она вспомнила его уход в Киото и пустоту, высосавшую ее настолько, что она не могла шевельнуться. А потом, когда ее похитил Эниши, то же повторилось с ним - Кеншин захлопнулся от мира. Прекратит ли он свой бег, если они не поженятся? А если опять кинется странствовать, суждено ли им пережить расставание?В груди выкристаллизовалось решение: коль скоро это поможет остаться с ней, забыв о бродяжничестве, то, поклялась Каору, она готова даже выйти за него замуж.Она - сильная женщина. Конечно же, она сможет делать "это". Дважды в неделю.Перед внутренним взором мелькнули раскоряченные фигуры с каменными лицами.Во всяком случае, она понадеялась, что сможет.
Ergo Proxy Опубликовано 29 июля, 2008 Автор Опубликовано 29 июля, 2008 а что такое ТОФУ?творог приготовляемый из "молока" соевых бобов. очень хрупкая вещь, находится обычно в воде в виде прямоугольных кусочков . Очень вкусная штука,Хотя совсем не похожа на творог "обычных" из молока коров\коз и т.д.)
Ergo Proxy Опубликовано 29 июля, 2008 Автор Опубликовано 29 июля, 2008 Вторая глава :Она была в ужасе. Его сильная, решительная, жизнелюбивая Каору была в совершеннейшем ужасе - таком, что, вопреки всем ее усилиям, он видел это и сквозь пласты белил, и сквозь ширму чинного поведения.Кеншин готовился иметь дело с предсвадебным психозом (включая собственный - в конце концов, сам-то единственный свой опыт он приобрел более чем десять лет назад), однако чистый ужас - это совершенно иное дело. Он понятия не имел, на какие-такие картинки она насмотрелась, но не сомневался: сначала нужно ее успокоить, а уж потом пытаться физически продемонстрировать ей всю глубину своей любви.Сам факт, что она, голося во все горло, не сбегает от исполнения своего супружеского долга вопреки страху, - мрачно подумал он, - уже свидетельствует о том, что она на самом деле сильно его любит.То, что в этом не коренится ничего личного, почему-то успокоило. Сейчас же необходимо каким-то образом дать ей понять, как можно (и нельзя) использовать мужское тело.Но прежде - еще до того, как ночь пойдет на убыль, он хотел вернуть свою Каору.Кеншин чуть придвинулся, нежно коснувшись кончиками пальцев ее вжатых в колени рук. Она не дернулась – шумно втянув воздух, затаила дыхание и окаменела еще сильней, хотя это казалось уже невозможным.- Ты прекрасна, - тихо сказал он. - Похожа на фарфоровую китайскую статуэтку в заморском магазине... Но сейчас здесь только мы, - ладонь бережно коснулась ее щеки. - Можешь убрать это?Ее глаза, и без того большие благодаря обведенным векам, в страхе округлились, став еще огромней. Каору нерешительно коснулась оби, но Кеншин помотал головой:- Нет-нет, не кимоно, - он легонько похлопал ее по щеке. - Вот это. Я не вижу твоего лица.Она неуверенно посмотрела на него:- Но мне положено... Те женщины...- ...с гравюр? - подхватил он, и она кивнула. - Я женат не на них, вот так вот, - его губы тронула улыбка. - Так что... - быстрая рука - рука мечника - взлетела вверх, и мгновением спустя длинная, как стилет, канзаши, поддерживавшая сложную свадебную прическу, уже аккуратно лежала на ее коленях, - убирай-ка все это и расчеши волосы. Я подготовлю для тебя купальню.- Для меня? Купальню? - отсутствующе повторила Каору. - Кеншин...- Сейчас уже поздновато, но после столь утомительного дня приятно как следует расслабиться в горячей воде, - убежденно сообщил он, и она осознала, что уже тупо кивает в знак согласия. - Может, я еще что-нибудь перекусить сделаю. Ты ведь ни крошки не съела.- Я слишком нервничала, - призналась она.- Нервничала? - он распахнул глаза так широко, как только мог. - Почему же? Каору, здесь ведь только ты и я. Так и было с тех пор, как съехал Яхико.Ее тусклый взгляд стал сардоническим к большому облегчению Кеншина.- Вот она, моя Каору, - шепнул он, качнувшись вперед, и Каору шарахнулась от него прежде, чем успела взять себя в руки и снова оцепенеть. Но все, что он сделал, - коснулся ее носа своим и тут же поднялся на ноги. - Пойду все подготовлю, вот так вот.***Кеншин ушел, а Каору несколько минут просто сидела, пытаясь понять, что же ей теперь делать. Как, спрашивается, она изобразит на лице элегантное равнодушие без толстого слоя белил? А Кеншин о чем думает? Когда он потянулся к ней, она не сомневалась - сейчас-то все и начнется, а он всего-навсего едва коснулся ее лица. Каору не знала - стоит ей оскорбиться или вздохнуть с облегчением. Он что - не хотел смять ее кимоно? Правда, из-за настолько туго затянутого оби она боялась, что пояс врежется ей в бедра вместо того, чтобы болтаться на талии. Конечно, можно просто-напросто размотать его, однако, как тогда, спрашивается, заставить кимоно образовать изящные складки, столь любовно выписанные авторами гравюр?..Предложение Кеншина насчет простой спальной юкаты выглядит весьма практичным, - признала она, вставая. - Во всяком случае, пока она не приобретет более свободное кимоно.Вытащив купальный халат, Каору занялась войной, исходом которой стало превращение традиционной японской невесты обратно в шихана додзе Камия Кашшин Рю.Спустя полчаса она топталась у двери купальни, в очередной раз пытаясь совладать со своими нервами. В кухне нашлись плошка холодного мисо и сладкое сакэ, которые она проглотила одним махом. Суп унял кувыркающийся желудок, а сакэ потекло приятным теплом по телу, согрев ее до глубины души.Никаких иных следов присутствия Кеншина в доме не обнаружилось, из чего следовал вывод, что он до сих пор в купальне, и этот простой факт непонятно почему заставлял ее нервничать. А ведь она же бывала с ним там и раньше: частенько усаживалась на табуреточке, наблюдая, как он раздувает печь или наполняет деревянную ванну. Не так давно он, проверив рукой температуру воды, вдруг брызнул на нее и дразняще предложил остаться и потереть спинку. В глазах его при этом тлел странный огонек, от которого у нее сами собой поджались пальцы на ногах. Правда, через миг, не поведясь на провокацию, она уже швырялась в него мылом, попадая точнехонько в физиономию, и обзывалась извращенцем. Кеншин тогда ретировался, бормоча "оро" и осторожно проверяя переносицу в страхе, что отделался не просто небольшим нарушением ее формы.Теперь Каору пожелала, чтобы она приняла его тогдашнее предложение - глядишь, сейчас было бы не так страшно оказаться с ним в купальне наедине. Почему-то ей казалось, что коль уж он решил там задержаться, нынче вечером его оттуда никакими бомбами не выдворишь. Каору потерла ладонью лоб в надежде програть разыгравшуюся от напряжения мигрень.Брак - чертовски сложная штука...Очистительное дыхание, - скомандовала она себе, втянула воздух через нос, резко выдохнула через рот, собрала жалкие крохи смелости и и отодвинула дверь.Кеншин, стоящий на коленях над деревянной ванной посреди купальни, поднял взгляд и встретил ее приветственной улыбкой.- Как раз вовремя. Последнее ведро, вот так вот.Ей тут же бросилась в глаза пара весьма животрепещущих моментов, напрямую касающихся Кеншина. Во-первых, рыжие волосы, более растрепанные, чем обычно, стекали с плеч, почти касаясь парящей поверхности воды. Во-вторых, кимоно распахнулось достаточно широко, чтобы, когда он бултыхнул в ванну пресловутое последнее ведро, представить ее взору играющие на груди и плечах мускулы. Может, когда он хлопотал по додзе, его сухопарая фигура и могла быть ошибочно принята за щуплую, но сейчас Каору вдруг осознала, что тренировки в течение всей жизни сделали Кеншина очень жилистым.Когда же он поднялся, стал очевиден еще один интересный факт: кимоно на Кеншине было очень коротким - едва достигало колен; кроме того, пояс ослаб настолько, что можно было запросто считать его и вовсе незавязанным.И тут Кеншин сделал нечто, отчего Каору разом забыла, что надо дышать: он подхватил рукой свои медно-рыжие пряди, скрутил и закрепил на макушке самурайским пучком, - и она поняла, что не может отвести взгляда не от его виднеющегося за распахнутым кимоно тела, а от лица, черты которого, более не смягченные длинными волосами, внезапно заострились. За два прожитых вместе года она привыкла к нему - сейчас же внезапно осознала, что ее молодой супруг всегда являлся мужчиной весьма и весьма впечатляющего вида.В ответ на ее взгляд Кеншин неуверенно потянулся рукой к вороту кимоно и запахнулся.- Что-то не так?..Каору робко указала пальцем на свою собственную макушку.Кеншин снова захлопал большими фиалковыми глазами, потом улыбнулся и расслабился:- Я всегда собираю волосы, когда принимаю ванну, если не хочу их мыть. А ты решила помыть голову?Она сделала отрицательный жест, удивленная, что Кеншин, оказывается, тоже желает искупаться.Надо бы поторопиться, чтобы к его заходу не остыла вода.Внезапно он двинулся к ней - Каору остолбенела, однако он всего лишь развязал ленту на ее стянутых в хвост волосах и собрал их на макушке на манер своих собственных:- Очень мило, - прокомментировал он, улыбнувшись в ее вытаращенные глаза. - Пойдем, пора начинать, а то вода остынет.Глаза Каору полезли на лоб.- Здесь?! - проквакала она. - Сейчас?!Кеншин в первый миг даже испугался, а потом отчаянно замахал руками:- Нет-нет, не здесь! Я подумал, что сначала мы должны помыться, только и всего!- Вдвоем?!- Это - одна из многих вещей, которые нам теперь предстоит делать вместе. Разве этого не было на гравюрах?- Не-е-ет... - с подозрением протянула Каору.Разве им позволено делать то, чего нет на гравюрах?Он протянул ей руку:- Что ж, значит, тебе достались какие-то убогие гравюрки.Каору подумала, что такое вполне вероятно: тайное исследование Кеншина сквозь полураспахнутое кимоно не выявило наличия придатка, изображенного на предъявленных Мегуми изображениях. Правда, докторесса что-то говорила про возбуждение...Может, он просто еще недостаточно возбудился?- Там было несколько рисунков Кацу. Он действительно хороший художник.- Неужели Кацу? И они не взорвались, когда ты их рассматривала?Ее обуял приступ хохота при мысли о том, что единственной готовой взорваться в тот миг была она сама.- Так-то лучше... - улыбнулся Кеншин. Переплетя свои пальцы с ее, он подтянул Каору ближе. - Позволь мне сегодня ночью позаботиться о тебе, Каору. Это все, чего я желаю.***Кеншин никогда не считал себя острословом или мастером сарказма вроде Сайто - особенно по части женщин. После почти пятнадцати лет воздержания он стал почти таким же девственником, как и Каору. Тем не менее, он все-таки мужчина - и с опытом, в отличие от нее, а потому теперь обязан облегчить ей вступление в новую должность жены. Гораздо важнее любых желаемых им объятий была насущная необходимость унять все ее страхи. Будничное поведение, надеялся он, поможет ей осознать, что на тех пресловутых гравюрах, какими бы они ни были, не изображено ничего настолько пугающего.И пусть даже несколько следующих ночей придется ведрами лить себе на голову холодную воду, - мрачно признал Кеншин, - но, слава богу, годы самодисциплины в качестве побочного эффекта научили держать себя в узде. Похоже, сейчас это нужно как никогда.Каору постоянно его рассматривала, проверяя на наличие "этого" - в конце концов у Кеншина родился абсурдный порыв сообщить ей "Не волнуйся, у него есть отдельная комната - не буду же я постоянно таскать с собой такую штуковину".От одной только мысли он покраснел под цвет своей шевелюры, закрыл глаза и нагнул голову, беря Каору за плечи и разворачивая к себе спиной. Стараясь почти не касаться ее тела, стянул с плеч купальный халат, потом стряхнул остатки одежды и с себя. Когда он поднял жену на руки, она потрясенно ахнула.- Все хорошо, - пробормотал он, ступая в ванну, и осторожно опустился в воду, устроив ее между колен, спиной к себе.Она была такой же гибкой и податливой, как деревянная храмовая статуя. Подавив вздох, Кеншин потянулся к краю ванной за мылом и мочалкой.- Подержи-ка...Каору послушно сложила ладони лодочкой, принимая мыло, и между делом метнула через плечо испуганный взгляд. Кеншин принялся тереть ей мочалкой спину и плечи, тщательно избегая прикосновения к местам, которые хоть каким-то образом могли вызвать ассоциации с гравюрами. Шаг за шагом, она начала обмякать в его руках, а едва он наклонился и под водой нежно потер мочалкой ее ногу, затрепетала. Кеншин рискнул покоситься на ее напряженный профиль и в отчаянии прикусил нижнюю губу: на лице был страх, отнюдь не разбуженная страсть. Он убрал руку и вместо ног снова занялся ее плечами.- Боишься щекотки, да? - как можно веселее заметил он. - Я запомню твое слабое место.- На одной из гравюр была похожая поза - когда я к тебе спиной, - невнятно призналась она. - Только мои колени должны быть заброшены тебе на локти, когда ты... н-ну...Попытка логически осмыслить ее бормотание едва не привела к очередному ментальныму шоку - во избежание, Кеншину пришлось побиться затылком об край ванной.- Мы не будем делать ничего подобного, - пообещал он. - Никогда.Он даже не видел этих чертовых картинок, но сам уже перепугался не меньше.- Это выглядело ужасно неудобным, - призналась Каору.Кеншин тем временем двинулся от ее плеча вперед. Каору нахмурилась, однако он всего лишь потер мочалку об мыло и снова занялся руками, после чего зачерпнул в горсть воды и смыл пену, всеми силами пытаясь не следить глазами, как та стекает по ее груди. Снова и снова он тер жене спину в попытке расслабить, и похоже, это помогало - Каору, сама того не заметив, уже привалилась плечами к его груди.- Думаю, мы составим расписание - типа как для студентов, и никаких проблем, - стараясь, чтобы голос звучал деловито, вдруг сообщила она.Его руки с мочалкой замерли.- Расписание? - переспросил Кеншин слабым голосом.- Ну, Мегуми говорила, что обычно этим занимаются дважды в неделю, но мне нужно много времени, чтобы накраситься... поэтому хорошо бы знать день заранее... Правда, с волосами я сама не справлюсь... Ну, думаю, Цубаме мне поможет с прической...Кеншин на мгновение предался весьма баттосаевским мыслям в отношении Мегуми, ухитрившейся сунуть свой длинный нос в его едва начавшуюся супружескую жизнь.Мочалка полетела на пол. Он отобрал у Каору мыло и притянул к себе в крепком объятии, прижался щекой к ее щеке.- Каору. Никакого грима. Никаких причесок. Я хочу, чтобы ты была собой и только собой.Оцепеневшая, она дикой ланью готова была вот-вот рвануться прочь; он чувствовал бешеное биение сердца под своими ладонями, лежащими чуть ниже ее ключиц.- Кеншин... Я знаю - я не умею готовить, постоянно ору... Я знаю - я не очень похожа на женщину... Но я искренне хочу стать тебе хорошей женой.- У тебя уже есть все, что мне и нужно от жены. Ты - это ты. То, что я хотел. Куда больше того, что я заслужил, - он отпустил ее запястья и медленно двинулся руками под воду, слегка прикоснувшись к ее плоскому животу и ласково мазнув ладонями по округлой плоти чуть выше.Она ахнула, собираясь отшатнуться, и тут же сообразила, что таким образом лишь сильнее вожмется в него, - и снова окаменела.- Не бойся. Твой покорный слуга не сделает тебе больно.- Я верю тебе, Кеншин. Верю. Но я не представляю, как это может быть не больно!Он прикоснулся губами к мочке ее уха.- Я не знаю, больно в первый раз или нет, - тихо признался он. - Возможно, больно. В таком случае, я буду искупать это всю оставшуюся жизнь, - он взял одну из стиснутых рук и положил себе на бедро. Пальцы тут же взволнованно завибрировали. Прильнув лбом к ее плечу и вознеся небесам молитву о даровании самообладания, он продолжил: - Просто... потрогай меня чуть-чуть.Ногти впились в кожу, испугав его тем, что ощущение оказалось не столько болезненным, сколь возбуждающим. Он почти чувствовал ее паническую мысль: "где, где “он”?".- Каору, - взмолился Кеншин, - все может оказаться не так плохо, как ты думаешь. Снизойди до меня, умоляю...В конце концов, ее рука шевельнулась.Кеншин уткнулся ей лицом в шею. Досчитал до пятидесяти и обратно. Мысленно вернулся ко дням тренировок под руководством Хико, когда наставник устраивал ему медитации под ледяным водопадом. Представил голого Окину. Но даже последнее не помогло, когда вопрошающие пальцы Каору обхватили ту его часть, которая до боли жаждала этого прикосновения.После минуты напряженной тишины Каору недоверчиво поинтересовалась:- Это он? Он?Он сдавленно хихикнул ей в плечо:- Боюсь, что так. Разочарована?- Нет... - выдохнула она. - Ох, нет, нет! Конечно же, нет! - она развернулась в его объятиях настолько резко, что Кеншин даже напугался. Теперь она сидела на нем верхом, его бедра меж ее колен, обе руки запустив ему в волосы: - Кеншин... Кеншин, у нас может получиться!Забыв о ее наготе, он не мог оторваться от сияющих синих глаз, полностью растворившись в обоюдной естественности, утраченной за предсвадебные дни.- Еще как может... - он перевел дух. - Каору-доно... Можно ваш покорный слуга вас поцелует?Она замерла, и радость в глазах мгновенно уступила место тревоге.Каору внезапно зажмурилась и высунула язык.***- Каору.Голос Кеншина звучал напряженно.- Хм-м-м-м? - откликнулась она: было очень трудно внятно изъясняться с высунутым языком.- Э-э... что ты делаешь?- Но ведь так целуются женатые люди, - сказала, вернее, попыталась сказать она, потому что вместо слов вышло какое-то невнятное бормотание. Она убрала язык, сглотнула, повторила - уже внятно - и снова его высунула.Раздался громкий плеск, за ним - слабый стон. Каору подождала, однако ничего не происходило. Тогда она осторожно открыла глаза.Безостановочно бормоча "оро-оро-оро", Кеншин привалился к стенке ванны, его глаза отчаянно вращались. Уязвленная подобной реакцией, Каору уселась на пятки и принялась ждать, когда прекратится это безобразие, однако Кеншин сползал все ниже: вот уже "оро" превратилось в опасное бульканье - словом пора было брать ситуацию в свои руки. Схватив супруга за хвост на макушке, она слегка хлопнула его по щеке:- Кеншин.Ноль эмоций.Она осторожно постучала его затылком об край ванной.- Кеншин.Ноль эмоций.Поняв, что гуманные методы уже не работают, Каору размахнулась и как следует дала мужу в лоб:- Кеншин, А НУ - БЫСТРО ПРЕКРАТИТЬ!- ОРО?! - зашелся он, мгновенно выпрямляясь.Какое-то время новоиспеченный муж смотрел на нее пустым взором, потом глаза прояснились. Кеншин мрачно улыбнулся и потер набухающую на лбу шишку.- Великолепно. Теперь у меня болит голова.Продолжая ворчать, он подхватил ее под мышки и поставил на ноги настолько прозаично, что Каору даже забыла, что положено стесняться своей и его наготы.- Вода остывает, - он ступил на пол и взял полотенце. - Пойдем обратно в додзе. Пора спать, Каору. Закончим в другой раз.Она тупо смотрела ему в спину, а когда он повернулся, то все вокруг и вовсе исчезло за полотенцем, в которое он завернул ее с ног до головы, прежде чем помочь выбраться из ванны. Пусть его прикосновения были быстрыми и безучастными, у нее почему-то перехватило дыхание, а тело само собой передернулось. Когда он убирал полотенце, ей даже захотелось попросить повторить, но Кеншин укутал ее в купальный халат, натянул на себя кимоно, взял за руку и потащил обратно в дом.Каору с трудом улавливала ход его мыслей, а потому чуть притормозила, увидев, что он направляется прямиком к ней в комнату, однако Кеншин мягко потянул ее за собой - и вот она уже перешагивала через порог. В четыре руки они раскатали футон, Кеншин вышел, чтобы переодеться в сухое; к тому времени, когда он вернулся, Каору уже завернулась в свою спальную юкату и сжалась в комочек на самом краешке постели. Мрачно хмыкнув, Кеншин задул лампу и плюхнулся посредине оставленного ею пространства. Спустя минуту она почувствовала легкие прикосновения его пальцев, рисующих на ее спине абстрактные узоры.- Мне бы хотелось тебя поцеловать, - печально сообщил Кеншин. - Только, пожалуйста, на этот раз не высовывай язык, ладно?Он перегнулся через нее, она почувствовала, как что-то скользнуло по лицу, и напряженно сморщилась. Он замер. Какое-то движение в темноте - и все прекратилось. Смущенная, Каору осознала, что он просто задел ее волосами. Его пальцы нежно тронули ее щеку, а мягкие губы быстро коснулись уголка рта - все закончилось до того, как Каору успела отреагировать. Она неуверенно потрогала рукой лицо - влажно.Мой первый поцелуй.Кеншин подгреб ее к себе, подальше от края футона, придвинулся вплотную и уткнулся носом в шею, подсунув ей под голову руку вместо подушки. Каору сжалась, однако продолжения не последовало, и через какое-то время она услышала ровное тихое дыхание - знак того, что он уже спит.Провести всю ночь в таком напряжении было просто невозможно, однако и расслабиться Каору тоже не могла. Лишь под утро усталость взяла верх, и перед самым рассветом она наконец-то впала в забытье.
Ergo Proxy Опубликовано 30 июля, 2008 Автор Опубликовано 30 июля, 2008 Глава 3Те, кто следующим утром поднялся ни свет ни заря, слышали, как промчался по крышам ветер, и удивились, с чего бы это. Однако порыв был, хоть и мощным, однако же быстрым, а потому почти все сразу выкинули его из головы, занявшись своими повседневными делами. Лишь один мальчишка, ощутивший в полусне вибрацию хлипких стен, ни с того ни с сего решил, будто это пронеслось в токийской заоблачной выси Небесное Правосудие. Но на дворе стояла рань несусветная, и сразу представились насмешки братьев и сестер... - словом, он перевернулся на другой бок и опять засопел.Ему даже в голову не пришло, насколько он был близок к истине.Вихрь резко стих на плоской крыше, откуда хорошо просматривалась прилегающая улица с крупной гостиницей. Внизу стоял экипаж, запряженный четверкой крепких лошадей, а вокруг - в лучших традициях отнюдь не раннего утра, а самого разгара дня, - кипел хорошо организованный хаос. Тюки и баулы всех размеров и форм взлетали на крышу коляски, перекрикивались носильщики и извозчик, а рядом толпились, по-видимому, пассажиры, на разных стадиях нетерпения ожидающие команды на посадку.Наконец-то увидев искомую персону, аметистовые глаза на крыше прищурились. Высокая - выше многих ожидающих экипажа мужчин - женщина, со струящимися до самой талии шелковистыми черными волосами и безмятежным запоминающимся лицом.Обутые в шлепанцы ноги шагнули с крыши на совершенно суицидальный манер.Для толпы на улице молодой человек материализовался буквально из ниоткуда. Несколько мужчин, нюхнувшие сражений в былые дни, должны были отнестись к подобному происшествию с бОльшим спокойствием, но даже они шарахнулись в сторону при виде очень даже выразительной катаны, будто невзначай болтающейся на поясе у новоприбывшего. Конечно, боевыми искусствами удивить кого-то было сложно, однако любые мечи в японской столице эпохи Мейдзи категорически воспрещались. Улица, остановка - как ни крути, крайне удивительное место для встречи лицом к лицу с, вне всякого сомнения, самураем.Но закон в Токио писан не для всех - проживающие тут последнюю пару лет были наслышаны о Химуре Кеншине, однако даже те, кому не доводилось с ним встречаться, немедленно узнали и рыжие волосы, и большой шрам, крест-накрест пересекающий щеку невысокого мужчины.Кое-кто считал его придурковатым умником Камия-додзе - не знающий себе равных в бою, в мирное время он с радостью занимался такими бабьими делами, как стряпня и стирка. Другие слышали о нем как о самом страшном убийце, который собственными руками сверг правительство Эдо десятилетием раньше, - чуть ли не тот самый Хитокири Баттосай, чей талант и искусство убивать и создали благословенную для Патриотов сумятицу последних дней Токугава, закончившихся падением сегуната. В последнее, разумеется, не склонны были верить те, кто видел его слоняющимся по рынку с бессмысленной ухмылкой на лице. Тем не менее, даже их в этот миг обуяли сомнения.Не все присутствующие оказались токийцами, а потому, оценив бестрепетность взгляда, который вонзился в единственную присутствующую здесь даму, один юноша сделал шаг вперед, прикрывая ее собой.Рука, невзначай лежащая на ножнах, напряглась, но тут женщина вскрикнула:- Нет-нет, все в порядке, я его знаю! - она бросилась вперед и вцепилась самураю в руку: - Вы ранены? С Каору все хорошо?- Нет и да. Нам надо поговорить, - он развернулся и зашагал прочь, нимало не сомневаясь, что она следует за ним.Так и было, хотя после заявления, что все невредимы, ее голос приобрел умоляюще-жалобные интонации:- Но я пропущу свою коляску! Как же мне тогда попасть на вокзал к поезду в Айзу?- Поверьте, вы успеете, - ответил мужчина и более уже не обращал внимания на усиливающиеся протесты и недовольство.Они шли по полупустым улицам, и он так и не остановился, пока перед ними не оказалась клиника Генсай-сенсея. Женщина, ворча, отперла дверь, как-то неуверенно шагнула внутрь и вдруг порывисто развернулась:- Вы уверены, что с Каору все хорошо? Где она?- Если я сказал, что все хорошо, так оно и есть, - обманчиво мягким голосом ответил мужчина. - Довольно об этом. А теперь доставайте гравюры.***Торопясь по улице за Кен-саном, Мегуми мучительно припоминала все когда-либо слышанные кошмарные истории о возможных травмах первой брачной ночи. Чего там только не было - и смертельное кровотечение при первом сексуальном опыте (причем половину погибших составляли женихи), и неудачные прогулки по обычно освещенным фонарями, однако же именно в тот миг - темным улицам, и неосторожное обращение с колюще-режущими предметами... - правда, последнее больше относилось к бракам, где мужчины были много старше своих молоденьких жен. Худшее, что ей приходило в голову, - прозаическое растяжение.Она критически оценила походку Кеншина - на растяжение ничего не указывало. Меж тем они подходили к клинике, а что там делать, если никто не ранен, - совершенно непонятно.Разве что... разве что страсть превратила Кеншина в Баттосая, - внезапно осознала она, пересекая порог больницы, - и Каору ранена.Мегуми повернулась и потребовала отчета о состоянии здоровья своей подруги. Однако, похоже, у Кен-сана тоже имелись кое-какие требования. Он желал ознакомиться с гравюрами. И, поскольку дело происходило не около уличной лавочки с мириадами картинок на любой вкус, не оставалось никаких сомнений, какие именно гравюры он имеет в виду.Мегуми уставилась на него в полнейшем потрясении. Потом уголки ее губ приподнялись в хитрой усмешке:- Кен-сан! Вот уж сюрприз так сюрприз. Вообще, нервных женихов, особенно - после первой брачной ночи обычно консультирует Генсай-сенсей. Дождемся его?Глаза Кеншина превратились в фиолетовые щелки, а взгляд махом вышиб из Мегуми любую игривость: пусть там не было никакого намека на янтарь, однако и этого хватило, чтобы испугаться. Временами как-то совершенно вылетало из головы, что дружелюбный Кеншин на самом деле - очень опасный человек, причем совсем неважно, плещется ли в в глубине его глаз смертоносная ярость Баттосая, или же нет.Мегуми потребовалось несколько секунд, чтобы вновь собрать себя воедино, после чего она махнула рукой в сторону низкого столика в углу комнаты. Кеншин молча сел. Ладонь его, будто невзначай, до сих пор касалась рукояти меча. Не теряя времени, докторесса достала гравюры, опустилась напротив него и бережно их развернула.По привычке комментируя, что к какой эпохе относится, она разложила в традиционном порядке - сверху более старые, эдосские, внизу - две самых новых, работы Кацу, сразу бросающиеся в глаза. Закончив, сложила руки на коленях и попыталась осознать, что еще от нее потребуют.Кеншину хватило одного быстрого взгляда, после чего он с размаху хлопнул себя рукой по физиономии. Мегуми было подумала, будто причиной всему смущение, и уже открыла рот для соответствующей речи, однако, вглядевшись в блестевшие за пальцами глаза, осознала, что это - жест крайней досады, совершенно несвойственный обычно неконфликтному и легкому в общении Кен-сану.Она с недоумением его разглядывала.- Мегуми, но ведь во всей Японии нет ни мужчины, ни женщины, которые бы выглядели таким образом! - выдавил он.- Ну, естественно, - искренне озадачилась она.Опустив руку, он принялся изучать гравюры, то поднося к лицу, чтобы лучше разглядеть, то наклоняя под разными углами, как если бы это помогло ему познать глубинный смысл изображенного.- Я ж вывихну себе бедро, если рискну повторить нечто подобное. А это так и вовсе невозможно!В глазах докторессы нарастало смятение.- Но ведь они и должны быть слегка преувеличенными, чтобы передать основную механику... - от взгляда, который метнул в нее Кеншин, мгновенно перехватило горло; она невольно вцепилась в ворот своего кимоно в попытке защититься еще до того, как осознала, что - во имя Будды - перед ней же Кеншин, рядом с которым она в большей безопасности, чем рядом с кем бы то ни было во всей Японии. - Если все изобразить пропорционально, то как же тогда разглядеть главные детали...Она опустила руки на колени и осеклась - Кеншин все равно ее не слышал. Он выпучил глаза на одну из гравюр с таким видом, будто та была живая и готовилась на него накинуться. Заинтересованная, Мегуми опустила глаза, желая узнать, что же так привлекло его внимание.***Кеншин знал о существовании эротических гравюр. Он даже как-то раз или два поддразнивал Сано, интересуясь, не за ними ли тот заглянул в лавку. Но, по правде говоря, за всю свою богатую событиями жизнь он на деле не видел ни единой: они были дороги, редки и не входили в список того, что мог позволить себе бродяга, как и того, чем интересовался мужчина Химура Кеншин. Короче говоря, вопреки пусть искаженным, но все же описаниям Каору, он оказался совершенно не подготовлен к зрелищу, представленному его взору, едва Мегуми разложила гравюры на столе.Какая-то часть разума еще продолжала воспринимать бесстрастные сведения о том, когда было нарисовано то или это, или о том, что, дескать, надо зрить в корень, видя тут не только, собственно, изогнувшиеся, так сказать, фигуры. Однако большая часть разума просто оцепенела, не в силах осмыслить увиденное.Коль скоро Каору больше обращала внимания на гравюрных мужчин, то для Кеншина было вполне естественно рассматривать женщин. Он не был специалистом по женской анатомии, но, тем не менее, являлся счастливцем, достаточно осведомленным о том, чем женщины НЕ обладают. И это было... - ему не удалось подобрать необходимого термина и, сам того не заметив, он вслед за Каору выбрал путь эвфемизмов: “то, что железнодорожной магистралью рассекает тело от середины живота книзу, захватывая и некоторую часть спины”. Ничего удивительного, что ответные части их кавалеров выглядели так, будто были одолжены у жеребцов. Только столь огромными штуками можно удовлетворять женщин с такими...Он снова с досадой хлопнул себя по физиономии.Приехали: докатился до использования терминологии Каору, хотя прекрасно знает и нормальные определения.Даже не считая гротескно огромных органов представителей обоих полов, гравюры приводили в смятение: за исключением соприкосновений интимных частей, пары более не вступали ни в какой физический контакт.Какие холодные работы, решил он, - все эти раскинутые конечности, сложные прически и полное отсутствие эмоций - совершенно равнодушные лица.Он только-только начал успокаиваться, как взгляд упал на одну из ранних эдосских гравюр. Даже без учета вчерашнего невнятного обрывочного бормотания Каору, он немедленно понял: вот она - та самая картинка, что заставила ее напрячься от единственного прикосновения к ноге. И если Каору все показалось ужасно неудобным, то с мужской точки зрения Кеншина опасность просто-таки бросалась в глаза.Может, он и не слишком изощрен и опытен сексуально, зато отчетливо представляет границы собственной анатомии. Наскоро прикинув углы и точки сдавливания, он заключил, что после подобных экспериментов не стоит впустую надеяться на познание радостей отцовства. А кое-какие гравюры поведали ему первопричину и другой особенности поведения:- Это все объясняет, вот так вот... - пробормотал он и сердито уставился на картинку, где была изображена очередная пара - щека к щеке, они, зажмурившись, высунули языки и соприкасались только самыми их кончиками.Именно это и пыталась воспроизвести Каору.- Что объясняет? - в порыве любопытства Мегуми перегнулась через стол и, по-птичьи склонив голову набок, начала внимательно изучать гравюры. - Кен-сан, да что же не так?У Кеншина родился бредовый порыв накрыть картинки ладонью, словно разглядывание их сдергивало покрывало с его брачной ночи. Не в состоянии найти подходящих гневных слов, он в итоге остановился на среднераздраженном тоне:- Мегуми-доно, почему вы ей ничего не объяснили? Вам вообще приходило в голову, какое впечатление на нее это может произвести?Мегуми так и застыла с по-прежнему скособоченной головой, пытаясь обдумать сказанное. Она посмотрела на гравюры, потом подняла взгляд к нему, и ее брови сосредоточенно сошлись на переносице... Внезапно на лице вспыхнуло понимание. Докторесса вновь опустила остолбенелый взор к гравюрам, и в этот раз, не выдержав, он прихлопнул руками изображения, пытаясь хоть как-то замаскировать истину, но Мегуми уже упала на колени и, не найдя никакой опоры, по которой можно было сползти, просто рухнула на пол.***Она никогда в жизни так не хохотала. Будучи женщиной элегантной, Мегуми всегда смеялась как положено - чуть склонившись и прикрывая рот ладонью, дабы не привлечь постороннего внимания. А чтобы завывать и хвататься за ребра в попытке унять начавшуюся колику, не в силах перевести дух, не в силах даже сесть, - увольте.- Мегуми-доно, это совершенно не смешно! - донесся наконец до нее жалобный голос Кеншина. Возможно, он говорил уже несколько минут, она просто не слышала, потому что чуть не задохнулась от смешанного с криком хохота. - Вы знаете, как перепугали этим Каору?!Хрипя, Мегуми одной рукой обхватила себя поперек живота, а второй уперлась в ближайшую стенку, через некоторое время утвердив себя в коленопреклоненной позиции.- А я-то еще подумала - странно, что у нее больше нет вопросов... Но потом решила, что вы, наверняка, уже...- Оро?!- Но ведь вы живете вместе больше двух лет, да и Яхико несколько месяцев как переехал. Я думала, она просто боится, что таким образом разоблачит себя.У него слегка порозовела переносица.Кеншин отвел глаза:- Хорошего же вы мнения о моей порядочности, - процедил он.Мегуми удивленно посмотрела на него, понимая, что он не столько оскорблен, сколько уязвлен подобным предположением.- Ну же, Кен-сан, вас обоих никто бы не обвинил. Да и в любом случае, вы уже женаты, неужели так важны все эти людские "вот теперь имеете право"?А ведь для него это действительно важно, - глядя на растекающееся по лицу мужчины потрясение, осознала Мегуми. - Ну естественно, - сухо продолжила она размышлять, придя в себя, - он бы не потерпел ни слушка, будто обесчестил Каору. И хорошо еще, что он ничего не знал, а то б так и остался бродягой, разбив всем нам сердца...Она дала ему минутку на подготовку к ее привычной манере общения:- И откуда же я должна была знать, что она так наивна и воспримет все буквально? Ей же почти двадцать! Большинство женщин ее возраста уже замужем лет по пять!- Каору не наивная! - сквозь стиснутые зубы выдавил Кеншин. - Ее ввели в заблуждение. Это большая разница.Теперь, когда она знала причину, никаких прищуренных взглядов Мегуми больше не страшилась. Смех подступил к горлу, и попытки его удержать давали обратный эффект. Но ей нравился Кен-сан, и нравилась, несмотря на весь яд их взаимоотношений, эта пацанка с деревянным мечом, так что Мегуми предприняла божественное усилие и сумела-таки загнать в узду не ко времени разыгравшееся веселье.- Ой, так приведите эту дурочку сюда, и я все-все ей растолкую, захочет она слушать или нет. Я готова даже пропустить поезд, но это того стоит. А когда она вернется в додзе, вам тоже найдется что оценить.- Мегуми-доно, - с обманчивой мягкостью лучезарно отозвался Кеншин, - ваш покорный слуга не подпустит вас к своей жене, пока она не родит ему первого ребенка. Хотя, возможно, и после этого - тоже.Лицо Мегуми чуть напряглось в скорбной гримасе - по заслугам, по заслугам, - хотя это и не помешало ей запротестовать:- Кен-сан, я же неумышленно... травмировала эту негодницу! И потом, откуда у вас возьмутся дети, если вы собираетесь и дальше позволять ей считать, - она махнула на гравюры, и взгляд Кеншина невольно последовал за ее рукой, - будто мужчины действительно так выглядят! Хорошо еще, что вы не столь невежественны в отношении женщин, а то бы так и провели все ночи на разных концах футона до гробовой доски!Она следила за ним из-под ресниц, ожидая, что после последнего заявления он немедленно кинется защищать Каору, однако все его внимание вновь захватили гравюры, и он опять ничего не услышал. Сейчас он побледнел так, что докторесса испугалась за его кровяное давление. Одна из его рук с длинными пальцами легла на гравюру, прикрывая наиболее скандальные детали.Потом Кеншин посмотрел на Мегуми.Снова на гравюру.Опять на нее.По одному только ошеломлению на его лице Мегуми уже заподозрила истину, так что, проверив, что же он рассматривает, лишь подтвердила свои подозрения - работа Кацу. Хоть картинки юного контрреволюционера и были выдержаны в традициях жанра, тем не менее, имелись некоторые существенные отличия, из-за которых она так любила использовать их в качестве иллюстраций более глубинных аспектов лекций.Во-первых, на гравюрах эпохи Эдо женщины носили строго положенные по этикету прически, канзаши из которых торчали под такими опасными углами, что шарахающиеся от них подальше мужчины удивления не вызывали. Здесь же у женщины были длинные распущенные волосы, стекающие по ее обнаженному телу и по телу ее партнера, словно шелковое покрывало.А во-вторых... Мегуми знала причину, по которой кое-кого это изображение могло потрясти до глубины души.- Кен-са-ан, - пропела она, - вероятно, вы первый человек, обративший внимание на ее лицо...- А-ах... - он не мог подобрать слов. Даже верное "оро" сейчас подвело хозяина.- Я не сомневалась, что любое замеченное мною сходство является результатом моего чрезмерно подозрительного ума. Кажется, и вашего тоже.Выражение Кеншина поменялось от потрясенного к осмысленному. Он сложил более ранние гравюры стопкой и отодвинул их в сторону, потом взял работы Кацу и расположил их в центре стола, начав изучать внимательнейшим образом.- Есть идеи? - не выдержав, спросила Мегуми. Ее сейчас не оставляло ощущение, что, взгляни на нее в этот миг посторонний, он бы непременно узрел торчащие над головой лисьи уши.Кеншин мотнул головой.- Вам стоит раздобыть больше работ Кацу.- Ох, да я пыталась - и сюда, и для моей практики в Айзу. К сожалению, он теперь рисует от случая к случаю и исключительно политические карикатуры. Но я передам, что вы одобрили его технику, - хитро добавила она.Кеншин слабо усмехнулся. Мегуми поняла - она прощена, и атмосфера в клинике заметно потеплела.- Они все весьма техничны, но не так, - заметил он. - Эти двое действительно касаются друг друга: она обнимает его за плечи, а он... - Кеншин снова умолк, и его щеки в который раз тронула тень румянца.- Ласкается носом об ее шею? - сухо подсказала Мегуми.- Ну, немного, - он наклонил голову на один бок, потом на другой, будто смена углов что-то меняла, - надо же, эти изображения куда приятнее, нежели, - он похлопал по стопке эдосских гравюр, - вот эти.- Согласна с вами. Я пыталась привлечь внимание Каору к работам Кацу, но получила впечатление, будто все это не слишком ее интересует. Да что ж смешного?Он почесал затылок, все еще продолжая посмеиваться:- Простите. Вашему покорному слуге и в голову не могло прийти, что он проведет свое послесвадебное утро здесь, обсуждая с вами непристойные картинки!На мгновение Мегуми чуть не сорвалась на привычное: "это не непристойные, а образовательные картинки", но потом она заметила слабое любопытство в его глазах, обращенных к изображениям, преподнесенным клинике Кацу, и подозрение, давным-давно сидящее у нее где-то в подсознании, очертя голову ринулось в атаку.- Кен-сан. Без сомнения, я злоупотребляю своим статусом врача, задавая вам этот очень личный вопрос. Я знаю, что вы женились в Киото, когда вам было пятнадцать, и примерно год спустя овдовели. Скажите - помимо вашего брака вы когда-либо вступали в связи с женщинами?Кеншин покраснел. О нет, у него не вспыхнули щеки, не порозовела переносица - он залился густым, богатым оттенком летнего токийского заката. Истинным цветом глубокого смущения.Уже не в первый раз Мегуми пожалела, что первой повстречалась с Кеншином именно эта потная пацанка.- Вы действительно самый милейший человек во всей Японии. Вообще, я обычно не консультирую взволнованных женихов, но время от времени все же попадаются те, кому проще подобные вещи обсуждать с женщиной. Не желаете ли побеседовать?Кеншин онемел, его глаза распахнулись, а рот сам собой открылся.- Вы можете узнать нечто полезное, - гнула свое Мегуми, - возможно, ваша крошка-тануки оценит это - если не прямо сейчас, то чуть позже - несомненно.- А вы временами весьма дерзкая лисица, - слабым голосом заметил Кеншин, с тревогой следя за ней, будто опасаясь дальнейших поступков.Мегуми фыркнула:- Коль скоро вы не бросились опрометью к дверям, расцениваю ответ как положительный, - строго подытожила она. - Обождите минутку.- Зачем? - подозрительно поинтересовался он.Она ответила ему своим классическим игривым взглядом:- Как зачем - я же должна принести гравюры к лекции для женихов, как вы считаете?Теперь пришла пора рухнуть на пол Кеншину.***В итоге Мегуми все же пропустила свой поезд, хотя нисколечко об этом не жалела: все искупила потрясающая возможность оказаться в объятиях Кеншина, когда он на своей божественной скорости несся по улицам Токио в сторону вокзала, а так же временем, которое они провели вместе в ожидании следующего поезда до Айзу. Кеншин, само собой, не бросил ее на платформе одну - сие было бы просто невежливо; он сел рядом на жесткую скамейку, прислонил меч к плечу, и они пробеседовали - пусть не слишком многословно, зато очень содержательно.Когда кондуктор в четверть двенадцатого объявил отправление, они поднялись и обменялись неуверенными взглядами, не в состоянии подобрать правильные прощальные слова. Лицо Кеншина расплылось в традиционной бессмысленной улыбке, Мегуми столь же традиционно хитро усмехнулась и, коснувшись ладонью его рассеченной щеки, склонила голову, дабы заглянуть ему в глаза:- Будьте счастливы, Кен-сан.Дурацкая улыбка уступила место редкой настоящей, которую он приберегал лишь для самых близких друзей:- Не знаю, что запланировала для нас судьба, Мегуми-доно. Но ваш покорный слуга желает во что бы то ни стало сделать Каору счастливой. И это сделает счастливым его самого.- О, уверена, что у вас теперь масса, просто масса идей о том, как конкретно можно ее осчастливить, - недобро отозвалась Мегуми.Улыбка Кеншина не исчезла, но взгляд стал серьезным. Они официально поклонились друг другу и засим расстались. Кеншин еще подождал, когда Мегуми сойдет с платформы, исчезнув в утробе вагона, после чего развернулся. Теперь все его мысли были устремлены к дому и молодой жене.***Возвращение Кеншина к родным пенатам прошло более неторопливо, нежели утренний экскурс к экипажу Мегуми. Он едва ли обращал внимание на шумные улицы Токио, полностью погрузившись в свежеуслышанную лекцию. Час "советов женихам" позволил Кеншину куда лучше понять смятение Каору во время ее первого просмотра картинок для невест. Он и сам был ошеломлен: после первого брака ему и в голову не приходило, что секс - настолько непростая штука. Самое потрясающее, что гравюры для мужчин были еще более безличными, нежели первые; они представляли собой крупные планы интимных частей мужской и женской анатомии.- Мужчины больше озабочены механикой процесса, - пояснила Мегуми потерявшему дар речи Кеншину. По-видимому, она совершенно не смущалась, демонстрируя ему эти гравюры, как раньше показывала другие. - Женщины интересуются общими моментами - а что почувствуешь, если вот так... а если наоборот... И потом, их успокаивают такие детали, как кимоно, косметика, уложенные волосы... К сожалению, - добавила она с легким удивлением, похлопывая рукой по стопке эдосских изображений, - все изображения для мужчин зациклены только на процессе. Будь я художником, я сделала бы свадебные гравюры более разнообразными и выразительными. Хотя Генсай-сенсей счастливчик уже потому, что у него они вообще имеются. В моей вот клинике нет ни единого наглядного пособия.К концу лекции она внимательно посмотрела на Кеншина и сдержанно поздравила его с отсутствием носового кровотечения.- Редко встречаешь жениха с таким впечатляющим самоконтролем.Кеншин сохранял на лице постное выражение, хотя, по правде говоря, нашел большинство гравюр не столько возбуждающими, сколь гротескными. Кроме того, все эти женщины с мясистыми ляжками и пышными телесами совсем не походили на Каору без кимоно.Желание всколыхнулось в нем настолько яростно, что пришлось остановиться, зажмуриться и резко выдохнуть через нос, - только так удалось вернуть самоконтроль. Ему стоило больших трудов не думать об обнаженной Каору. Он не желал вспоминать ощущение ее кожи под своими ладонями, он не желал вспоминать ощущение ее рук на своем теле и, особенно, - миг, когда она отбросила все барьеры и по собственной воле искренне обняла его.Миг, когда пальцы вплелись ему в волосы, а колени прижались к его бедрам...Она совсем не стеснялась своей наготы... Хотя, возможно, потому, что все забивал страх. Но она довольно быстро начала меняться... И все-таки пока рано кидаться делами разубеждать ее в тяготах супружеского долга. Пусть Мегуми и дала невероятное количество советов, как утешить юную жену, сначала жена должна быть к утешению готова...Он захлопал глазами, внезапно осознав, что застыл посреди улицы, предаваясь не самым подходящим для публичного места мыслям.По ведру холодной воды до конца недели, - насмешливо напомнил он себе, покрутил головой и выяснил, что стоит напротив Акабеко - любимого ресторанчика Каору, где время от времени подрабатывал Яхико.Значит, до додзе совсем недалеко.Он ускорил шаг, в темпе миновал рынок, куда обычно ходил за покупками, и ступил на пересекающий реку деревянный мост. Оказавшись под деревьями, снова притормозил, чтобы прикрыть глаза и сделать глубокий вдох-выдох.Дом совсем близко.Каору совсем близко.Раздались шаги - кто-то бежал. Кеншин вскинул взгляд опасно прищуренных глаз, однако тут же расслабился, увидев, что это Каору выбегает из распахнутых ворот додзе, чтобы поприветствовать его. Он было начал раскрывать объятия, как вдруг замер на полдороги, потрясенный выражением ее лица.Это вовсе не радость от моего возвращения, вот так вот, - осознал он.Через миг Каору уже была рядом.Взмах боккена...
БРиЛ(балусян балус-ч) Опубликовано 31 июля, 2008 Опубликовано 31 июля, 2008 ЖелтыйД, а ссылочкой не поделитесь, где вообще можно такие рассказики почитать (не обязательно эротические)
Ergo Proxy Опубликовано 31 июля, 2008 Автор Опубликовано 31 июля, 2008 ЖелтыйД, а ссылочкой не поделитесь, где вообще можно такие рассказики почитать (не обязательно эротические)Ну это с сайта www.stasy.net - раздел Obsession -посвящен целиком всему что связанно с сериалом Rurouni Kenshin/Стаси очень много забавно выкладывает и переводят компанией.) Особо гари Поттеровские фанфики - ужас как смешно.А про Рурикена много и чисто серьезного типа:В твоих руках, с тобою рядом с тобой .Вверх, вниз.Вверх, вниз, вверх, вниз, отжать.Солнце оранжевым краешком выглянуло из-за горизонта, однако эта робкая вспышка едва ли могла прогреть серое марево. Воздух был по-прежнему холоден - даже для птиц еще не пришло время. Единственным нарушающим тишину звуком было бульканье воды и мокрое поскрипывание выжимаемой ткани.Сегодня Кеншин решил постирать с утра пораньше - вернее, это даже утром-то язык не поворачивался назвать, едва ли шел пятый час. Впрочем, какая разница: коли Кеншину не спалось, лучше уж заняться стиркой, чем лежать с открытыми глазами всю ночь напролет.Холодный ветер и ледяная вода жгли кожу, однако это тоже ничего не значило - стирка, стирка, только стирка. Она успокаивала, напоминая о прошлом, когда, возвращаясь на рассвете, он мыл и мыл руки, а пятна все равно не сходили. Но это те пятна, а вот белье-то как раз отстиралось, но Кеншин продолжал тереть и полоскать - ведь это же единственный путь добиться совершенства, верно? И не имело никакого значения, что ткань уже протерлась, от стиральной доски став ветхой; не имело никакого значения, что кровь окрасила воду, - все, что мог делать Кеншин, - стирать с еще большим усердием.Он не мог остановиться.Сильнее, еще сильнее - но в результате вода становилась все кровавей, и он все никак не мог уяснить, в чем же дело, - ведь по правилам, если стирать как следует, можно стереть что угодно, - все ошибки исчезнут, будто их и не было.Он тер и тер, пытаясь их убрать - больше сил, больше энергии, больше боли.Больше крови.Он ничего не понимал, он не замечал кровоточащих волдырей на руках, не видел ссадин - остановиться было нельзя, ведь тогда кровь никогда не исчезнет, и тогда все разрушится, тогда все утратит смысл - ибо НЕ БУДЕТ СОВЕРШЕННЫМ......видите? Стирка так успокаивает...***- Кеншин...Каору-доно поднялась нынче утром ни свет ни заря. Кто знает, почему. И кто знает, почему, почему она уже столько времени возится с ним...Она присела рядом, вынула его кисти из мутной багровой воды. Он по-прежнему сжимал истерзанную тряпку. Она бережно отобрала ее самыми кончиками пальцев и вместе с прочими лоскутами осторожно отложила в грязь.В бурой воде ничего не отражалось.Голос ее зазвучал мягче:- Что ты сделал со своими руками?..Он не поднял взгляда, лишь хлопал глазами - ибо сейчас лишь мог делать вид, будто не видит сбитых до мяса пальцев и липких от крови ладоней.Он улыбнулся:- Ваш покорный слуга ничего не делал. Они всегда были такими.- Кеншин... - все, что она смогла выдохнуть. Потом, поднявшись, потянула его следом. - Пойдем со мной, - прошептала, собравшись с силами, и за руку молча повела к доджо. Ее белая юката заполоскалась в холодном утреннем ветру, и Кеншин прикрыл глаза. Вдохнул ее запах.Каору-доно такая понятливая, такая прекрасная.Само совершенство..***- Кеншин, - снова его недостойное имя, произнесенное невинными губами, - этого хватило, чтобы отвлечь от жжения мази, которой она обрабатывала его руки. - Ты должен прекратить это.И ответ - такой детский:- Но ведь руки такие грязные... Ваш покорный слуга должен их отмыть.Каору-доно вздохнула, и он знал, что последует за этим: сейчас она скажет, что он совсем даже не грязный, - напротив, самый чистый из всех... И тогда он будет себя винить еще больше - за то, что ее невинные уста вынуждены пачкаться столь мерзкой ложью.Однако Каору-доно ничего не сказала. Она молчала, и Кеншин наконец-то набрался смелости взглянуть ей в лицо - ее глаза не отрывались от его покрытых шрамами рук; она тихонько поглаживала их самыми кончиками пальцев. Потом взяла его кисть в ладони и посмотрела на него - чуть печально, чуть тоскливо.- Кеншин, что ты видишь, когда смотришь на свои руки?Вопрос. Такого он совершенно не ожидал. Что там у них было обычно? "Как прошел день, Кеншин? - Прекрасно, Каору-доно", "Ты купил сегодня тофу, Кеншин? - Конечно, Каору-доно"... Ах да, еще вариант - посерьезней: "С тобой сегодня все в порядке, Кеншин? - Да-да, прошу вас, не волнуйтесь, Каору-доно. Со мной все хорошо".С этим он мог справиться - простые вопросы, на которые нужно было отвечать согласием или же несогласием, ничего на деле не говоря и не чувствуя. Но на этот раз был задан иной вопрос - и задан так требовательно...- Правду, пожалуйста, - уточнила она, и эта просьба находилась уже в полшаге от всхлипа - лишь самые бессердечные из демонов преисподней устояли бы перед переполняющимся отчаянием и нежностью голосом.Но Кеншину однажды уже довелось быть демоном.Не впервой....Правду, - горько откликнулся внутренний голос в ответ на глупую девичью мольбу. - Да что может знать о правда такая девушка?Однако второй голос тут же возразил - он обязан ей. И меньшее, что сейчас он должен сделать, - честно ответить на вопрос.Он взглянул на свою свободную руку - почему-то на нее смотреть было куда проще, чем на ту, которую баюкала в ладонях Каору-доно, и принялся говорить правду.- Ваш покорный слуга видит смерть.Каору-доно замерла в шоке....Юная глупая девочка...- Видит боль и видит горе, - его губы задрожали, силясь растянуться в улыбке. - И всегда - кровь. Так много крови...Каору-доно стиснула его руки - было больно, однако он терпел, ибо заслужил эту боль. Всю, до последней капли. В глазах Каору-доно дрожали слезы - чистые, прозрачные слезы вот-вот должны были пролиться из-за столь недостойного человека, как он....Ах, как он счастлив, как он виноват......Ну, - снова с ядовитой насмешкой заговорил первый голос. - Она, похоже, поплакать собралась?Но Каору-доно не заплакала. Слезы не выплеснулись наружу, даже всхлип каким-то образом удержался в груди; она не сводила с него глаз, однако казалось, будто она сейчас смотрит не "на", а прямо "в" него: решительно, упрямо. Вызывающе.- Хочешь знать, что вижу я, Кеншин?...Мне и без того известно, - безмолвно ответил он. - Вы видите доброго человека. Чистого человека. И не замечаете труп.- Я вижу смерть.Теперь пришел его черед впасть в ступор: значит, она наконец-то повзрослела и постигла, насколько он отвратителен и омерзителен?..- Я вижу боль, я вижу горе. И - да, - она горько улыбнулась. - Я вижу кровь....Ах, да-да, конечно...Вот, наконец-то, и настал этот день. А он-то уже думал, будто он никогда не придет. Кеншин опустил глаза долу, готовясь принять приговор с тусклым негодованием. Странно - кто бы мог подумать, что это окажется настолько больно, - ему-то думалось, будто, освобождая эту милую девушку от себя, недостойного, он будет счастлив...- Но еще я вижу надежду.- Что?Кеншин медленно поднял взгляд, однако она по-прежнему смотрела на его удерживаемую с нежной осторожностью руку.- Где-то там - между кровью и болью, которые ты принес людям... где-то там есть и надежда, Кеншин....Она так любит его имя.- Я вижу прожитые тобой годы, вижу старые шрамы, новые мозоли. Я вижу полное сострадания сердце - сердце человека, который не мог, не должен, никогда бы не стал убивать. Я вижу твою печаль, твою доброту. И твое будущее. Наше будущее, Кеншин.Она потянула его руку к себе и вверх, чтобы он тоже мог взглянуть.- Чистое будущее, которое ты построишь вот этими сбитыми в кровь руками.Несколько мгновений он недоверчиво таращился на свою ладонь, потом, закрыв глаза, помотал головой....Сладкая греза, в которую так хотелось бы поверить... Однако неужели она так и не осознала, что его уродливая душа настолько обременена грехами, что больше ни на что не годится? Что его руки способны только держаться за меч - и более ни за что? Наивная идеалистка - даже познав правду, она все равно цепляется за сладкие детские иллюзии - просто потому, что те милее ее сердцу.- Мне очень жаль, Каору-доно... Но вы поступаете глупо, вверяя свое будущее в руки вашего покорного слуги. Сколько сможет, он будет защищать вас с мечом в руках - но это все, на что он способен, - Кеншин замотал головой, увидев отчаяние в ее глазах, - поймите же, он не так силен, как вы......и уж совсем не так хорош...- ...и его руки несут только разрушение....- Не смей так говорить! - рявкнула она. Он взглянул ей в глаза и почти подскочил, увидев, как резко изменилось их выражение: теперь она действительно сердилась. - Почему ты решил, будто я сильная? Почему ты считаешь меня настолько лучше себя?- Потому что......потому что вы такая чистая - в этой-то чистоте и таится ваша хрупкая сила...- ...потому что вы ухитрились прожить рядом с вашим покорным слугой три года и при этом не запачкались...Взгляд Каору-доно смягчился, однако он все равно не мог заставить себя посмотреть ей в лицо.- Ты - дурак, - сообщила она и тихо усмехнулась. Упрямица. - Ты! Как думаешь, почему я была такой сильной все последние годы, Кеншин? - он не смел ответить. Она наклонилась, пытаясь поймать его взгляд. - Потому что ты стал моей силой. Потому что только с твоей помощью я обрела и сохранила себя, - она внезапно качнулась вперед и обняла его нежно и страстно - обхватила руками за шею, опустила голову на плечо. Ее голос был тих, но решителен: - Теперь пришла моя очередь сделать тебя сильным. И тогда настанет день, когда ты вновь сможешь создавать этот мир руками - просто позволь мне помочь... - горло свело, когда он услышал последние слова ее мольбы: - Позволь мне стать твоей силой....Позволь мне стать твоими ножнами...Он не ответил - замер, дозволив ей прильнуть к плечу, почувствовать биение его сердца. Ее дыхание щекотало загривок.- Но вы же умрете - так же, как она... А ваш покорный слуга не сможет принять на себя ответственность за это... и за то, что обратил в руины ваше счастье.Не нужно было объяснять, о чем он, - она и без того знала. Он ощутил ее вздох.- Да я скорее проживу и умру рядом с тобой, чем соглашусь на тусклое и совершенное бессмертие, - она приподняла голову с его плеча и улыбнулась. - Если хочешь защищать мое счастье, Кеншин, - защити. Это именно то, о чем я мечтаю. Это мое решение - и мне совершенно наплевать, что по этому поводу думаешь лично ты, - ах, да-да, вот это уже проблеснула та самая Каору, с которой он повстречался когда-то давным-давно. - Потому что, на самом деле, выбора у тебя нет. И мы будем строить наше будущее вместе.Кеншин глубоко вздохнул. Он молчал, силясь придумать возражения, - что-нибудь способное заставить возненавидеть его, вышвырнуть, забыть. Осознав, что сказать ему нечего, сдался.- Моя глупышка... - пробормотал он, и Каору счастливо рассмеялась его капитуляции. - Почему ты решила, будто сможешь собрать осколки, не порезавшись?Ямочки на щеках Каору стали глубже, и она ответила на вопрос поцелуем.***Когда Кеншин проснулся, царила глубокая ночь. Каору спала рядом. Он не увидел крови на руках - Каору накрыла его руки своими. В них не было совершенства - они были просто белые и сильные. Они смогли скрыть его грехи и его изъяны. И они сумеют собрать его. И удержать - столько, сколько смогут.
Рекомендуемые сообщения
Заархивировано
Эта тема находится в архиве и закрыта для дальнейших ответов.